— Я люблю тебя, Атти, — выдыхаю я, наклоняя голову, чтобы поцеловать его в нос, заставляя его улыбнуться.

— Ты все еще под кайфом?

— И пьяна, — добавляю я, поднимая текилу, чтобы откупорить ее, надувшись, когда он забирает ее у меня.

— Хватит, — говорит он, пряча это за собой.

— Почему бы и нет?

— Потому что я еще не готов к тому, что ты потеряешь сознание.

Я напеваю на длинном выдохе и беру баночку с мороженым, которую он держит вместо этого, зачерпываю немного и протягиваю ему, не удивляясь, когда он морщит нос, глядя на меня.

— Это так странно, что ты не любишь мороженое.

— Здесь холодно.

— Хочешь, я разогрею его для тебя? — игриво спрашиваю я, слизывая его с пальца и обводя языком, наслаждаясь горячим выражением его глаз.

Взяв его за подбородок, я открываю его рот и прижимаюсь своим к его, целуя его и кормя растаявшим мороженым. Немного стекает из уголка его рта, и я наклоняю голову, чтобы поймать это, облизывая его горло и возвращаясь к губам. Я тяну за нижнюю зубами, надавливая на твердость, которую я чувствую, упирающуюся в меня под его джинсами. Это действительно заводит его, и затем он отстраняется, чтобы пожирать мое тело глазами.

— Наклонись, чтобы я мог видеть твою киску и задницу вместе.

Я быстро подчиняюсь и встаю в позу, ставя колени по обе стороны от его бедер, чтобы снова прижаться к нему бедрами. Раздвинув меня большими пальцами, он с минуту ничего не делает. Он просто смотрит, и я начинаю терять терпение. Но потом я чувствую, как что-то холодное и влажное стекает по моей киске, и я задыхаюсь, когда он прижимается ко мне лицом и слизывает мороженое с моего клитора. Он осторожно вынимает пробку из моей задницы, и это заставляет меня вскрикнуть, когда он лижет меня и там.

Черт.

Черт, это чертовски грязно, но так чертовски приятно.

— Слушать тебя, стонущую от желания, как маленькая нуждающаяся шлюшка, — говорит он, проводя кончиком своего холодного языка по моей дырочке. — Тебе нравится, когда я ем эту хорошенькую попку?

Я киваю, и он продолжает, одновременно проникая пальцами в мою киску. Все еще держа игрушку, он подносит ее обратно к моей дырочке и использует ее, чтобы еще больше раскрыть меня, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы снова провести по мне языком.

— Атти…

— Для меня все готово? — спрашивает он, его низкий голос вибрирует у моей плоти.

Я снова киваю, зная, что это произойдет. Ему нравится трахать меня там, не только из-за того, как туго, по его словам, это, но и потому, что он знает, что мне это нравится не меньше. Я не знаю, что такого в том, чтобы чувствовать его член в своей заднице, особенно под таким углом, но это каждый раз сводит меня с ума.

Я чувствую, как он двигается, а затем его бедра прижимаются к моим сзади, его левая рука держит мое бедро, в то время как он использует другую, чтобы дразнить меня кончиком своего члена. Он плюет на нас обоих, прежде чем вонзить его так медленно — так медленно, что я могла бы убить его. Я говорю себе дышать и впиваюсь ногтями в грязь подо мной, ожидая большего. Он дает мне это, и затем он, наконец, полностью внутри, и я чувствую каждый его твердый дюйм в своей заднице.

— Блядь.

— Ты в порядке?

— Да, — хнычу я, уже чувствуя, как сжимаюсь вокруг него. — Атти, двигайся.

— Я думаю, ты должна умолять меня снова, — насмехается он. — Ты выглядишь такой хорошенькой, когда умоляешь.

— Я проткну тебя ножом, пока ты будешь спать, — выдавливаю я, заставляя его смеяться.

Он вынимает член примерно на дюйм, прежде чем вставить его обратно, сначала осторожно, а затем задает устойчивый темп и по-настоящему заводится. Его руки повсюду на мне, грубо хватая меня за талию, за бедра, за задницу. Я знаю, он делает это только для того, чтобы завтра увидеть синяки на мне, но мне все равно. Я полностью осознаю, насколько это извращенно, но я хочу этого так же сильно, как и он. Я хочу, чтобы он заставлял меня чувствовать его в течение нескольких дней после того, как мы закончим здесь.

Поднимаясь с четверенек, я прижимаюсь спиной к его груди и беру его руку, кладу ее себе между грудей и поднимаю к шее. Он колеблется всего секунду, а затем усиливает хватку и притягивает мою голову обратно к себе на плечо.

— Ты хочешь, чтобы я придушил тебя, грязная девчонка? — спрашивает он мне на ухо, его едва заметный контроль ускользает.

— Сделай так, чтобы было немного больно.

Он рычит проклятие и крутит цепочку, которую я ношу, между пальцами. Одной рукой сжимая мой живот, он сжимает мое горло своим ожерельем до тех пор, пока я не чувствую, как кулон впивается в мою плоть. Повернув мое лицо, он берет мою губу зубами и прикусывает ее, не отпуская, когда я вскрикиваю у него во рту.

— Ты чертовски идеальна, — говорит он. — Ты, блядь, была создана для меня, Вайолет.

Я вдыхаю столько воздуха, сколько он мне позволяет, и киваю, мои глаза закатываются, когда он наклоняется, чтобы поиграть с моей киской. Под таким углом это неудобно, но у него получается, он просовывает пальцы внутрь меня, прежде чем вытащить их и потереть мой клитор.

— О, черт, — прохрипела я грубым от удушья голосом. — Атти, ты заставишь меня кончить.

Он душит меня сильнее, пока я больше ничего не вижу перед собой. Все, что я могу делать, это чувствовать, как он вонзает в меня свой член и толкает меня через край.

— Боже, я люблю твою задницу, — стонет он, а затем тоже кончает, обхватывая меня рукой за талию так сильно, что я уверена, он пытается раздавить меня до смерти. — Черт…

Я кашляю и отплевываюсь, и он замирает, прежде чем, наконец, отпустить меня. Я падаю вперед и ловлю себя на руках, чувствуя на себе его взгляд, когда он выходит и смотрит, как его сперма вытекает из моей дырочки и стекает в мою киску. Он бормочет что-то, чего я не расслышала, и я опускаю лицо на свои предплечья, готовая заснуть прямо здесь, задрав голую задницу.

— Детка, — говорит он, на этот раз достаточно громко, чтобы я услышала. — Ты все еще со мной?

— Я, блядь, не знаю, где я, Атти.

Он хихикает и осторожно поднимает меня, чтобы развернуть. Он стягивает рубашку вниз, чтобы прикрыть мои бедра, и я лежу на земле с гримасой, внезапно почувствовав боль во всем теле. Наши колени ободраны, и мне кажется, что моя губа распухла в том месте, где он меня укусил, но я даже не утруждаю себя притворством, что злюсь из-за этого. Я просто закрываю глаза и сворачиваюсь калачиком у него под боком, улыбаясь про себя его знакомому теплу и запаху, окутывающему меня.

Так, как это должно быть…

ГЛАВА 11

АТТИКУС

Она так чертовски красива при свете дня.

Некоторое время назад взошло солнце, осветив правую сторону ее бледного лица и позволив мне по-настоящему увидеть ее впервые с тех пор, как я был заперт. Феникс прислал мне ее фотографию, чтобы я хранил ее в моей камере после того, как я пригрозил убить его на пятый день, но ничто и никогда не будет так хорошо, как реальность. Она выглядит как темный падший ангел, посланный специально для меня. Она лежит на боку, положив голову на мою руку, ее руки под подбородком, чтобы согреть их, ее длинные наращенные ресницы время от времени трепещут, когда она вдыхает и выдыхает через нос.

Не в силах сдержаться, я поднимаю руку к ее лицу и заправляю волосы ей за ухо, вспоминая о черном и фиолетовом пирсинге там. Пока я был в тюрьме, она сделала еще один пирсинг — еще одно маленькое черное колечко в верхней части ее наружного уха, всего здесь было десять пирсингов, — но это единственное, что у нее нового. У нее нет никаких новых чернил или чего-то еще, о чем я не знаю. Я знаю, потому что я искал. Последний час, а может, и больше, я лежал здесь со своей девушкой в объятиях и исследовал каждый дюйм ее тела, умирая от желания, чтобы она проснулась, потому что я уже чертовски по ней скучаю.

Я вздыхаю и опускаю свою руку к ее руке, наблюдая за ее лицом, пока подношу ее ко рту и целую свое имя, вытатуированное на внутренней стороне ее запястья. Она, наконец, шевелится после того, что кажется годами, и я усмехаюсь, когда она приоткрывает один глаз, чтобы посмотреть на меня.